Мироненко сергей владимирович. Елена Мироненко: краткая биография Уход из института

Кто сказал, что быть министром - не женское дело? Министр культуры Красноярского края Елена Мироненко своей биографией доказывает обратное. Лидер по натуре, целеустремлённая, с амбициями и сильным характером женщина уже в столь молодом возрасте достигла высот, которые ещё нельзя считать пределом.

Елена Мироненко. Биография

Мироненко Елена Николаевна - уроженка города Минусинск, что в Красноярском крае. Родилась она 21 июня 1981 года в семье преподавателей. Её отец, Мироненко Николай Васильевич, учил детей истории в школе №12, а затем тренировал по пауэрлифтингу в спортивном клубе; мать, Барабаш Валентина Петровна, также всю свою жизнь посвящает преподавательской деятельности - она руководитель Минусинского колледжа культуры и искусств. У Елены также есть две сестры и младший брат.

Стоит отметить, что родители Елены сделали достойный вклад в её моральное и физическое развитие - ещё с самого детства они прививали ей любовь к музыке, спорту, хореографии и чтению. На протяжении десяти лет будущий министр культуры Красноярского края Елена Мироненко состояла в детском танцевальном коллективе. Также Елену, её брата и сестёр с самого детства приучали к самостоятельности, за что нынешний министр очень благодарна своим родителям.

Елена ходила в Минусинский детский сад "Метелица", а затем училась в школах №7, №16 и №4. Однако сразу после окончания школы шестнадцатилетняя Елена Мироненко отправилась получать высшее образование в Санкт-Петербург, где в 2002 году с отличием окончила Университет культуры и искусств, после чего продолжила своё образование в аспирантуре, которую окончила в 2005 году.

После окончания аспирантуры Елена занималась дальнейшим саморазвитием, обучаясь на курсах Сибирского Федерального Университета на курсе "Государственное и муниципальное управление" (2009 год), в школе управленческого резерва (2014 год), после чего в 2014 и 2015 годах она проходила стажировку за границей: в США и Великобритании.

Начало карьеры

Свою трудовую деятельность Елена Мироненко начала сразу с момента приезда в Санкт-Петербург. С 2001 по 2005 гг. она работала в городских организациях коммерческого типа, а с 2002 года, параллельно с учёбой в аспирантуре и трудовой деятельностью, преподавала в Университете культуры и искусств, но со временем начала читать лекции в Институте управления персоналом Санкт-Петербурга.

Окончив аспирантуру, Елена вернулась в родной край и продолжила свою карьеру в Красноярске - работала на директорских должностях в коммерческих организациях города. Некоторое время было проведено на должности маркетолога. Так продолжалось до 2008 года.

Карьера в министерстве культуры Красноярского края

Начиная с 2008 года, Елена Мироненко продолжила свою карьеру непосредственно в Министерстве культуры Красноярского края, заняв должность главного специалиста отдела культурных массовых акций. Через недолгое время она возглавила этот отдел.

В 2013 году Елена Николаевна была утверждена на должность директора Музея геологии Центральной Сибири, а через два года, 30 июля 2015 года, был подписан приказ о назначении Елены Мироненко министром культуры Красноярского края. На этой должности она находится и по сей день и, кстати, является самым молодым министром в истории Красноярского края, заняв эту должность в 34 года, о чём регулярно упоминается в СМИ.

Личная жизнь

В настоящее время Елена Мироненко не состоит в семейных отношениях, но занимается воспитанием сына, которому прививает любовь к спорту и книгам, учит быть самостоятельным, как это когда-то сделали родители самой Елены. Сын активно и всесторонне развивается, очень любит рисовать и проявляет серьёзный интерес к музыке - будучи ребенком, уже успел опробовать игру на разных музыкальных инструментах, что, возможно, уже в недалёком будущем может обеспечить его музыкальную карьеру.

Сама Елена также имеет некоторые увлечения: она очень любит кататься на горных лыжах, плавать и, конечно же, читать. В жизни следует строгому кредо, которое основано на том, что не стоит бояться каких-либо трудностей - их преодоление ведёт к вершинам. Впрочем, следование этому кредо в жизни Елены Мироненко чётко наблюдается в её биографии, ведь в её столь молодом возрасте уже продемонстрированы значительные результаты, которые могут стать великолепным примером для подражания.

С директором Государственного архива Российской федерации Сергеем Мироненко мы познакомились заочно. Я старался не пропускать ни одной его передачи по русскому телевидению (это была, конечно, трансляция из России) под названием «Документы и судьбы». Говорил Сергей Владимирович спокойно, хорошим русским языком, документы показывал подлинные, очень интересные. Едва я оказался в Москве, сразу же позвонил ему и пришел в назначенный день и час в архивный городок (несколько зданий, составляющих замкнутый прямоугольник) на Большой Пироговской улице.

- Сергей Владимирович, почему вы выбрали своей специальностью историю? Гуманитарии в Советском Союзе не особо-то почитались…

Родители мои - врачи. Почему же я выбрал историю? До банальности просто: нравилась она мне. Окончив школу, я поступил на исторический факультет МГУ, в 1973 году его окончил, поступил в аспирантуру. Потом пошел работать в Институт истории СССР АН СССР. Проработал там с 1977 по 1991 год; защитил кандидатскую, потом докторскую диссертации.

- А на этой должности вы давно?

С 1992 года. После августовских событий 1991 года я перешел в архивную службу, какое-то время работал в архиве Общего отдела ЦК КПСС, а в апреле 1992 года, с момента образования Государственного архива РФ, стал его директором.

- Кроме вашего, существует, я знаю, Архив президента, другие архивы. Не могли бы вы рассказать о структуре, что ли, архивного дела в сегодняшней России?

В тех или иных модификациях архивная служба России самостоятельно существовала с конца 50-х годов. С 1939 по 1959 год она находилась внутри НКВД-МВД. В 1959 году было образовано Главное архивное управление при Совете Министров СССР. После 1991 года этот орган назывался и Комитетом по делам архивов, и Центральной архивной службой. С марта нынешнего года это - Федеральное архивное агентство, являющееся частью министерства культуры. Возглавляет агентство Владимир Петрович Козлов, историк, член-корреспондент РАН, специалист в области русской истории конца XVIII - начала XIX веков; известный автор работ об исторических подделках. На федеральном уровне существует 17 архивов, включая наш. Архив был образован в 1997 году путем объединения двух: ЦГОАР (архив Октябрьской революции), в здании которого мы с вами находимся, и архива РСФСР, который находился на Бережковской набережной. Теперь это наша вторая территория. Сейчас наш архив - крупнейший в России, мы храним около 6 млн. дел! Личные архивы Романовых, например, хранятся у нас… Источниками формирования нашего архива сегодня являются все высшие органы государственной власти Российской Федерации. За 12 лет существования мы выпустили полный путеводитель по архиву Российской Федерации, это 6 увесистых томов. Я считаю, что это очень большое достижение, поскольку ни один из федеральных архивов полного путеводителя не имеет.

- Хорошо. В одной из ваших передач по ТВ прозвучало сожаление, что в ваш архив не вошел, а выделился в самостоятельную единицу Архив президента, бывший архив ЦК КПСС…

Лучшие дня

Архив президента - это ведомственный архив, входящий в систему архивов ведомств, существующую независимо от системы госархивов. Ни одно из учреждений не может существовать без своего архива. Считается, что документ сохраняет оперативную потребность в течение 15 лет. По архивным правилам по истечении 15 лет документы поступают на государственное хранение, то есть хранение публичное, общедоступное. Конечно, это правило не всегда соблюдается.

- Или всегда не соблюдается?

Нет. Сейчас, например, большая часть исторических документов Архива президента передана в два государственных архива: Государственный архив новейшей истории и Государственный архив социально-политической истории. В первом хранятся архивы Сталина, Молотова, Кагановича, других высших лиц государства. В то же время некоторые министерства, например, МИД, имеет право депозитарного хранения документов, т.е. без передачи их в Госархив. Право депозитарного хранения получила и ФСБ, но некоторую часть своего архива - 100 тысяч дел репрессированных в Москве и Московской области - они передали нам.

- Как бы вы, Сергей Владимирович, охарактеризовали сегодняшнюю доступность любого из множества архивов России?

После 1991 года ситуация кардинально изменилась. Сегодня для того, чтобы стать читателем любого госархива, по закону вам ничего не нужно, кроме вашего личного заявления. У нас не разрешительный принцип доступа, а регистрационный. Конечно, я бы как директор данного архива, да и любой директор на моем месте, предпочел бы, чтобы вы имели какие-то рекомендательные письма. Потому что вы не представляете, какое количество шизофреников сюда приходят! Они атакуют нас, особенно по весне. Звонит один человек и спрашивает: «Девять дел по убийству Александра II у вас?» Я спрашиваю его: какие 9 дел, о чем вы говорите? С шизофрениками трудно ведь разговаривать… Но доступ в архив, повторяю, прост: ваше личное заявление, которое я подписываю, дальше вы заполняете анкету, обязуясь выполнять определенные правила, и получаете доступ к фондам.

- Если приходит человек, не внушающий доверия, вы должны, по-моему, приглядывать за ним…

Это очень серьезный вопрос, я бы сказал, проблема архивов всего мира. Ну, во-первых, у нас имеется система видеонаблюдения, есть сотрудник, который сидит в читальном зале. Он выдает дела, принимает их, есть сложная система проверки наличия и так далее. Но у нас, в отличие от западных архивов, где листы дел не нумерованы, все листы пронумерованы. То есть если кто-то из посетителей решит, грубо говоря, листик выдрать, то первым, кто это определяет при полистном подсчете, будет наш сотрудник, дежурный по залу. Но проблема, к сожалению, не в читателях, которые к нам приходят, а в тех людях, которые у нас работают. Как правило, среди читателей у нас нет таких, кто вот так, по-тихому, хотел бы вытащить документ. Но в последнее время, когда в России образовался антикварный рынок, появились сотрудники, заработная плата которых чрезвычайно низка, желающие повысить свое материальное благосостояние за счет архива, где они работают. Мы вынуждены набирать людей с улицы, у нас постоянно примерно 20% вакансий. По федеральным архивам - слава Богу, нас это не коснулось - прокатилась года четыре назад волна краж. Вот за этим уследить - неимоверно трудно! Раньше существовало негласное правило: в архивохранилище один не входи. Не потому, что тебе не доверяют, но лучше, чтобы ты вошел вдвоем. Сегодня не хватает сотрудников, поэтому это правило трудно выполнимо.

- Расскажите, пожалуйста, о недавней какой-нибудь пропаже…

В один из архивов взяли паренька на временную работу - заниматься микрофильмированием открыток. И он решил часть этих открыток прихватить, сдать в букинистический магазин, получить деньги. Но эта попытка была пресечена.

- Много российских архивных материалов находится в США. Как они туда попали?

Архив Осипа Мандельштама находится в библиотеке Принстонского университета. Его туда отдала (продала) Надежда Яковлевна - в то время, когда, по ее представлению, в Советском Союзе этот архив не мог быть сохранен и открыт для публикации и исследований. Это был ее личный архив, и, на мой взгляд, любой человек имеет право собственности на свой личный архив.

О другом архиве - Пастернака. Часть его архива дочь Ольги Ивинской Ирина перевезла во Францию и обратилась с иском к России, чтобы забрать другую часть архива, потому что, объясняла она, Пастернак сам передал свой архив Ивинской, часть которого уехала, как я сказал, во Францию, а часть, после ареста Ивинской, последовавшего после смерти Бориса Леонидовича, попала в ЦГАЛИ - архив литературы и искусства. И родственники Ивинской претендовали на эту часть. В результате, после многолетнего судебного разбирательства, родственникам Ивинской было отказано. Мое мнение: весь архив Пастернака должен быть на родине. Это мы говорили о личных архивах. Значительное количество государственных архивов было вывезено участниками белого движения при бегстве из Крыма, Харбина и так далее. Документы попали в два архива: Гуверовского института и в Бахметьевский архив Колумбийского университета. С этими двумя учреждениями мы имеем тесную связь, обмениваемся микрофильмами и так далее. Если есть свободный доступ к документам, если мы можем получить копии любого хранящегося там документа - пусть наши, российские, документы там и хранятся. Тем более что законных оснований для возвращения увезенных архивов, по большому счету, у нас нет.

- Покойный Дмитрий Антонович Волкогонов передал, говорят, большое количество документов в США из архива Политбюро. Это так?

Оригиналы Волкогонов не передавал - можете мне поверить. Но он снимал копии, имея полномочия от президента России, несмотря на то, имеет ли документ гриф «сов. секретно» или нет. Поэтому доступ к копиям этих документов, оказавшихся в библиотеке Конгресса США, проще, чем в наших архивах - к оригиналам. Это понятно, да?

- Конечно. Что такое «особая папка», Сергей Владимирович? Это папка, куда складывались особо секретные бумаги?

Нет. «Особая папка» - это тип документа, степень секретности. Такая «особая папка» существовала и в Политбюро, и в правительстве, и в министерствах. В протоколах заседания Политбюро можно прочитать: «Слушали. Постановили. Решение - «особая папка». То есть даже среди членов Политбюро это была высшая степень секретности, материалы Политбюро хранились не в одном делопроизводстве, а в разных.

- В конце 20-х, начале 30-х годов Сталин, говорят, устроил чистку архивов, чтобы изъять документы о своем сотрудничестве с охранкой. Была такая чистка?

Это старый разговор, старая идея. Россия - бюрократическая страна, выпускающая огромное количество документов. Эти документы регистрируются, находятся в огромном количестве копий. Поэтому даже если поставлена задача изъятия документов о сотрудничестве Сталина с охранкой, она нереализуема. А напечатанный в некоторых изданиях документ Департамента полиции о том, что Сталин - сотрудник охранки, не что иное, как фальшивка. Наша сотрудница, Зинаида Ивановна Перегудова, выпустила даже книгу об этом. Там же всё очевидно! Это бумага 1913 года, идёт она, якобы, из Енисейского жандармского пункта. А в 1913 году такого пункта уже не было, он был ликвидирован. Составлял эту подделку человек, который кое-что знал, но не до конца. У нас же по Департаменту полиции сохранились регистрационные книги: исходящий документ, входящий документ. На обсуждаемом нами документе стоит входящий номер по журналу регистрации. Мы смотрим журнал, там под этим номером совершенно другой документ! Можно гадать, кто это сделал, зачем и кому это было нужно, но это - подделка. Те, кто славословил Сталина, теперь бросились его разоблачать: если он преступник, значит, - агент охранки. Сталину хватает преступлений и без этого.

- Ну и в заключение нашей беседы - какую-нибудь сенсацию, Сергей Владимирович…

Должен сказать, что нет ни одного такого документа, который бы перевернул наше представление об истории. Так что никакой сенсации в представлении журналистов я вам не сообщу. Но вот о нашей очень крупной, этапной работе с удовольствием вас и ваших читателей проинформирую. Вместе с нашими коллегами из Гуверовского института (США) мы завершили работу над 6-томной документальной историей ГУЛАГа. Я очень рад, что в нашу работу включился Александр Исаевич Солженицын, написавший предисловие к ней и вошедший в редакционный совет этой серии. С американской стороны членом совета является Роберт Конквест, автор всемирно известного исследования «Большой террор». Эти 6 томов - взгляд власти на ГУЛАГ, все приказы, распоряжения, заявки и тому подобное. У нас не было возможности поместить в эти 6 томов взгляд на ГУЛАГ тех, кто сидел в нём, например, многотомное исследование под тем же названием А.И. Солженицына, который высоко оценил нашу работу, за что мы ему искренне благодарны.

Что меняют эти 6 томов? Один из них рассказывает, например, об экономике ГУЛАГа. Эта тема в исторической науке практически не исследована. А ведь в середине ХХ века существовала империя, значительная часть экономики которой создавалась рабами. Что это за экономика, как она функционировала, почему государство с этой экономикой победило такую развитую страну, как Германия? На эти и многие другие вопросы поможет ответить наше исследование.

Научный руководитель Государственного архива Российской Федерации

Историк, доктор исторических наук, профессор.

В 1973 г. окончил исторический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова.
В 1978 г. в МГУ защитил кандидатскую диссертацию по теме: «Секретный комитет 1839-1842 гг. и указ об обязанных крестьянах».
В 1992 г. в Институте истории СССР АН СССР защитил докторскую диссертацию по теме: «Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в первой четверти XIX в.».
С 1977 г. младший научный сотрудник, затем старший научный сотрудник Института истории СССР АН СССР.
В 1991-1992 гг. заместитель директора Центра хранения современной документации (ЦХСД).

С мая 1992 г. директор ГА РФ.
С марта 2016 г. научный руководитель ГА РФ.

Член коллегии Федерального архивного агентства. Член Высшей аттестационной комиссии при Министерстве образования и науки РФ. Входит в состав Геральдического совета при Президенте Российской Федерации. Заведующий кафедрой истории России XIX - начала XX вв. исторического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова. Член редакционных советов журналов "Исторический архив", "Родина", "Военно-исторический журнал".

* * *

За многолетний добросовестный труд в архивных учреждениях Сергей Владимирович Мироненко награжден нагрудным знаком «Почетный архивист» (приказ Росархива от 23.02.2001 №45-лс).

В 2005 году за заслуги в деле защиты прав и свобод человека и гражданина (С.В.Мироненко - член редакционного совета издания «История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х - первая половина 1950-х годов. Собрание документов в семи томах») отмечен Почетным Знаком Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации.

За большой вклад в обеспечение единой государственной политики в области геральдики С.В.Мироненко имеет благодарность Президента Российской Федерации (распоряжение Президента РФ от 27.07.2007 № 419-РП).

Награжден знаком отличия "За заслуги в укреплении сотрудничества со Счетной палатой Российской Федерации" (приказ от 11.01.2010 №44-к) и почетной грамотой Министерства юстиции Российской Федерации (приказ от 07.09.2010 №1382-к).

За большой вклад в сохранение документального наследия народов Российской Федерации и многолетнюю добросовестную работу Указом Президента Российской Федерации от 20.09.2010 № 1131 директор Государственного архива Сергей Владимирович Мироненко награжден Орденом Почёта.

Библиография основных трудов Мироненко С.В.

Самодержавие и реформы: Политическая борьба в России в начале ХIХ в. / АН СССР, Ин-т истории СССР. - М.: Наука, 1989. Мироненко С.В. Страницы тайной истории самодержавия: Политическая история России первой половины ХIХ столетия. - М.: Мысль, 1990.

Maylunas Andrei, Mironenko Sergei (eds), Galy, Darya (translator) (1997). A Lifelong Passion, Nicholas and Alexandra: Their Own Story. Doubleday. (Русск. изд.: Мейлунас А., Мироненко С. Николай и Александра. Любовь и жизнь / пер. С.Житомирской. - М.: Прогресс, 1998. Декабристы: биографический справочник / изд. подгот. С.В.Мироненко. - М.: Наука, 1988.

Maylunas Andrei, Mironenko Sergei (eds), Galy, Darya (translator) (1997). A Lifelong Passion, Nicholas and Alexandra: Their Own Story. Doubleday. (Русск. изд.: Мейлунас А., Мироненко С. Николай и Александра. Любовь и жизнь. - М.: Прогресс, 1998.

Восстание декабристов: документы Т. 16. Журналы и докладные записки следственного комитета / АН СССР, ГАУ при СМ СССР, ЦГАОР; под ред. М.В.Нечкиной; подгот. текста, коммент. С.В.Мироненко. - М.: Наука, 1986. - (Материалы по истории восстания декабристов).

Восстание декабристов: документы Т. 17. Дела Верховного уголовного суда и Следственной комиссии / АН СССР, ГАУ при СМ СССР, ЦГАОР; под ред. М.В.Нечкиной; подгот. текста, коммент. С.В. Мироненко. - М.: Наука, 1986. - (Материалы по истории восстания декабристов).

Восстание декабристов: документы Т. 19, 21. Дела Верховного уголовного суда и Следственной комиссии / Росархив, ГА РФ; под ред. С.В. Мироненко. - М.: РОССПЭН, 2001-2008. - (Материалы по истории восстания декабристов).

Архив новейшей истории России. Серии «Каталоги», «Публикации» / Росархив, ГА РФ; под ред. В.А. Козлова, С.В.Мироненко. - М.; Новосибирск, 1999-2004.

[Государственный архив Российской Федерации]: путеводитель. Т. 1-6 / Росархив, ГА РФ; отв. ред. С.В.Мироненко. - М., 1994-2004. - (Русская архивная серия).

Государственный архив Российской Федерации: 10 лет работы (1992-2002): сборник статей / Росархив, ГА РФ; редкол.: С.В. Мироненко (отв. ред.) и др. - М.: РОССПЭН, 2002. - (Архив новейшей истории России. Сер. «Исследования»; т. 2).

История Государственного архива Российской Федерации: документы, статьи, воспоминания / М-во культуры РФ, Росархив, ГА РФ; отв. ред. С.В. Мироненко. - М.: РОССПЭН, 2010.

История сталинского ГУЛАГа (конец 1920-х-первая половина 1950-х годов): сборник документов. В 7 т. Т. 1, 7 / М-во культуры и массовых коммуникаций РФ, Росархив, ГА РФ, Гувер. ин-т войны, революции и мира; отв. ред.: С.В.Мироненко. - М.: РОССПЭН, 2004-2005.

История Отечества: люди, идеи, решения: Очерки истории России XIX- начала ХХ в. / сост. С.В.Мироненко. - М.: Политиздат, 1991.

Петр Андреевич Зайончковский: сборник статей и воспоминаний к столетию историка / МГУ им. М.В.Ломоносова; сост.: Л.Г.Захарова, С.В.Мироненко и др. - М.: РОССПЭН, 2008.

Пущин И.И. Сочинения и письма: в 2 т. / РАН; изд. подгот. М.П.Мироненко, С.В.Мироненко. - М.: Наука, 1999-2001.

58/10: Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде. Март 1953-1958: аннотированный каталог / Междунар. фонд «Демократия», Росархив, ГАРФ; под ред. В.А.Козлова, С.В.Мироненко. - М. : Междунар. фонд «Демократия», 1999. - (Россия. ХХ век: док.).

Переписка цесаревича Александра Николаевича с императором Николаем I, 1838-1839 / под ред. Л.Г.Захаровой, С.В.Мироненко. - М.: РОССПЭН, 2008. - (Бумаги Дома Романовых).

Дело Менделя Бейлиса: Материалы Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства о судебном процессе 1913 г. по обвинению в ритуальном убийстве / Рос. еврейс. конгресс, ГА РФ; редкол.: Т.Г. Голенпольский, С.В. Мироненко и др. - СПб.: Дмитрий Буланин, 1999.

Крамола: Инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе, 1953-1982 гг.: Рассекреченные документы Верховного суда и Прокуратуры СССР / М-во культуры и массовых коммуникаций РФ, Росархив, ГА РФ; под ред. В.А. Козлова и С.В. Мироненко. - М.: Материк, 2005.

Мироненко С.В. Император Николай I // Российские самодержцы, 1801-1917. - М., 1993. - С. 91-158.

— Сергей Владимирович, по мнению Ольги Васильевой — министра образования и науки и, что не менее важно для нашего разговора, профессионального историка, — без мифологизации прошлого обойтись нельзя: «У людей должен быть идеал, к которому нужно стремиться». И Васильева далеко не одинока в своем мнении. Как уверяют защитники «святых легенд», сомнения в их достоверности угрожают самой нашей историко-культурной идентичности. Как вы относитесь к таким доводам? Может быть, и впрямь не стоит будить лихо, вороша прошлое?

— Нашей историко-культурной идентичности в первую очередь угрожает вранье. Меня с детских лет учили: врать — это плохо. У нас что, не хватает людей, которые действительно отдали жизни за Родину? Но для сегодняшних мифотворцев вымысел важнее реальных человеческих судеб. Тем самым они, по сути, солидаризируются с бесчеловечной сталинской системой, для которой человек был ничто. Напомню слова маршала Ворошилова, приказывавшего в первую очередь спасать не людей, а технику: «Бабы новых нарожают». Огромное спасибо Министерству обороны, создавшему базу данных «Мемориал», в которой в открытом доступе находятся документы о погибших в ходе Великой Отечественной войны бойцах и командирах Красной Армии. Но в этой базе лишь те, чья судьба установлена. Судьба миллионов до сих пор остается неизвестной.

Фото: Дмитрий Лекай/Коммерсантъ

Государственный архив получает массу просьб со стороны людей, разыскивающих без вести пропавших близких и родственников, и ответить нам, как правило, ничего. Есть известный афоризм Суворова: война не закончена, пока не похоронен последний солдат. А у нас не захоронены миллионы! Однако поборников мифов, называющих себя патриотами, это, похоже, совершенно не волнует. Да, есть, слава богу, поисковые отряды. Но почему поиском и захоронением неупокоенных солдатских останков занимаются лишь отдельные энтузиасты? Почему нет специальной государственной программы? Словом, патриотизм, я убежден, состоит не в том, чтобы создавать мифы, а в том, чтобы искать настоящих героев, рассказывать о настоящих подвигах. Никогда не соглашусь с тем, что вранье может создать национальную идентичность.

— По утверждению ваших оппонентов, полной объективности в освещении вопросов прошлого добиться в принципе невозможно, поскольку история, говоря словами той же Васильевой, — «вещь субъективная».

— Не следует путать историю и пропаганду. Поверьте, я абсолютно серьезно считаю, что история — это наука. А цель науки — объективное знание. Да, как и во всякой науке, мы пока не всё знаем, не всё понимаем в нашем прошлом. Но мы стремимся к объективному пониманию. Сколько бы разные люди, облеченные властью, ни говорили о субъективности истории, в ней есть свои непреложные истины, есть белое и есть черное. Как говорится в пословице, черного кобеля не отмоешь добела. Иван Грозный, например, был и останется кровавым тираном. Об этом свидетельствуют и народная память, и исторические документы.

Ни один из великих русских историков — ни Карамзин, ни Соловьев, ни Ключевский, ни Платонов — не обошел своим вниманием преступления этого «великого государственного деятеля». Тем не менее мы видим, как ему ставится сегодня один памятник за другим. Раздаются даже предложения канонизировать Грозного. Человека, на чьей совести многие тысячи жертв, по чьему приказу был убит причисленный к лику святых митрополит Филипп! Ну, это уже настоящее мракобесие, других слов подобрать не могу. И для того чтобы противостоять этому мракобесию, необходимо точное историческое знание.

— Не могу не заметить, что тот спе-цифический интерес, который проявляют сегодня к историческим событиям наши государственные дамы и мужи, вполне подтверждает известный тезис Михаила Покровского: «История — это политика, опрокинутая в прошлое». Один из ваших высокопоставленных оппонентов так прямо и написал в своей широко цитируемой сегодня докторской диссертации: «Взвешивание на весах национальных интересов России создает абсолютный стандарт истинности и достоверности исторического труда».

— Кто и как, собственно, взвешивает эти «национальные интересы»? Да и что это вообще такое? На мой взгляд, одним из главных национальных интересов любой страны является объективное знание своей истории. Что же касается приведенного вами высказывания Покровского, то это типично большевистский подход, от которого, я считал, мы давно отказались. Владимир Ильич Ленин, между прочим, и наличие всеобщей нравственности отрицал. Согласно его представлениям, это было классовым понятием: что хорошо для рабочего класса, что способствует делу революции, то и нравственно. Но это ведь не отменило общечеловеческую мораль — большевистский режим рухнул, а 10 заповедей остались. То же самое с историей. Это большая ошибка, что с ней можно обращаться как со служанкой. Рано или поздно она все расставит по своим местам.

— Как верно заметил Салтыков-Щедрин, у нас очень часто путают понятия «Отечество» и «ваше превосходительство».

— Он же назвал определенный сорт авторов «чего изволите». Я категорически против того, чтобы историки вставали в позу «чего изволите». К счастью, массовым это явление не стало. Намного больше других примеров. Никто, скажем, не может бросить камень в историков, составляющих ядро Российского исторического общества, в совете которого я имею честь состоять. Совсем недавно появилось Вольное историческое общество — тоже весьма интересный проект...

— Но есть еще и Российское военно-историческое общество во главе с министром культуры Мединским, яростно защищающее «правдивые легенды».

— Без комментариев. Но, в принципе, чем больше различных обществ, ставящих целью разобраться в нашей истории, тем лучше. Я готов полемизировать с кем угодно, лишь бы это был откровенный и открытый разговор. Без окриков, без попыток ввести «запретные зоны», без ограничения дискуссии какими-то «высшими национальными интересами». Не надо диктовать ученым, о чем им можно, а чем нельзя говорить.

— Если говорить о спорах, то, наверное, больше всего копий ломается сегодня вокруг событий Второй мировой, в том числе вокруг знаменитого боя у разъезда Дубосеково, в ходе которого, согласно канонической советской версии, 28 героев-панфиловцев ценой своей жизни уничтожили 18 танков противника. Вы придерживаетесь, как известно, иной версии...

— Да, но все, что хотел сказать, я уже сказал. На сайте Государственного архива Российской Федерации размещена справка-доклад главного военного прокурора СССР от 10 мая 1948 года. Это было честное и высокопрофессиональное расследование, к выводам которого я вряд ли могу что-то добавить. Пожалуйста, коллеги, читайте. И попробуйте опровергнуть хотя бы одно слово из этого документа.

— В какой мере исторические исследования сдерживаются сегодня очевидным государственным запросом на «славное прошлое»?

— Настоящая историческая наука продолжает развиваться, несмотря на все «запросы» и «заказы». Могу привести множество примеров этого.

— Тем не менее некоторое время назад вы сделали примечательное высказывание по поводу рассекреченных документов: «Может быть, историкам даже боязно заглянуть в эти бездны, потому что это приведет к новым открытиям и к необходимости пересмотра, переосмысления...»

— Я имел в виду конкретный пример — архив Сталина. Он давно рассекречен, но... У нас в архивах такой порядок: если дело выдается исследователю, в нем проявляется запись о том, что такой-то тогда-то с ним ознакомился. Так вот большинство дел из сталинского архива таких записей не имеют. То есть в них никто не заглядывал. И это далеко не единственный такой архив. В 1990-е годы у нас произошла настоящая архивная революция: рассекречены были миллионы дел по всей стране. Но историки, к сожалению, от этой революции сильно отстали.

Кстати, бытующее представление о том, что рассекречивание прекратилось, глубоко ошибочно. Да, оно замедлилось: создана очень сложная и затратная система снятия ограничительных грифов. Тем не менее этот процесс продолжается. Подтверждение этому — сборники, которые издает Федеральное архивное агентство. Назову лишь последние: «Генерал Власов: история предательства», «Украинские националистические организации в годы Второй мировой войны», «СССР и польское военно-политическое подполье». Как видите, мы идем на публикацию документов по самым острым, самым дискуссионным темам.

— Чем все-таки можно объяснить то, что многие рассекреченные документы остаются невостребованными? Может быть, историки действительно не хотят связываться с чересчур скользкими темами?

— Вопрос не ко мне. Думаю, главная причина все-таки в трудоемкости работы с архивными материалами. Для того чтобы написать серьезный исторический труд, нужно несколько лет провести в архивах. Конечно, не все исследования связаны с архивными поисками, но, наверное, есть и такие коллеги, которые ищут более легких путей. По крайней мере, пока я не знаю о фактах, когда историки отказывались бы работать в архивах, боясь найти там что-то «страшное».

— Повод для опасений тем не менее имеется. Некоторое время назад в Уголовном кодексе появилась статья, карающая за «распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны». Поскольку четких критериев «ложности» нет, криминальным при желании можно признать все, что не соответствует представлениям блюстителей закона о «славном прошлом». Что и происходит. Одного блогера осудили, к примеру, недавно за утверждения о военном сотрудничестве СССР и Третьего рейха. Вас это не смущает?

— Конечно, смущает. Такого не должно быть. Правда, нам разъяснили, что эта статья УК не относится к научным разработкам. Но вопросы, понятно, остаются.

— Многие документы, относящиеся к советскому периоду нашей истории, как вы уже сказали, утратили статус гостайны. Многие, но все-таки далеко не все. Что остается засекреченным?

— В основном это, конечно, документы спецслужб. Одной из важнейших наших государственных тайн являются имена информаторов нашей внешней разведки. Они становятся известными лишь в каких-то исключительных случаях. Так, мы знаем, что первая советская атомная бомба была сделана благодаря чертежам, переданным нам Клаусом Фуксом — немецким физиком, коммунистом, участником «Манхэттенского проекта». Он был разоблачен, достаточно долго просидел в британской тюрьме, но в конце концов освободился и окончил свои дни в Германской Демократической Республике. Вместе с тем есть масса случаев глупого, ничем не обоснованного засекречивания. Возьмем, например, перелет Чкалова через Северный полюс, документы о котором были открыты лишь несколько лет назад. Я внимательно прочитал их и, честно говоря, так до конца и не понял, какие государственные секреты в них содержались. Разве что тот факт, что в экипаже Чкалова никто не знал английского.

— А в чем здесь «криминал»?

— Ну, видимо, не ожидали, что они долетят. Представьте себе: воздушную границу Америки пересекает какой-то самолет, ему с земли радируют: «Эй, парень, ты кто?» А он не может ответить. Но это, подчеркиваю, лишь мои догадки. Никаких более опасных тайн в этих материалах я не обнаружил. Но чтобы рассекретить их, пришлось создавать целую межведомственную комиссию. И так каждый раз. Рассекречивание любого дела, к какому бы периоду нашей истории оно ни относилось, связано с множеством бюрократических процедур. И, что тоже немаловажно, с большими бюджетными расходами: привлекается огромное количество экспертов, труд которых, естественно, должен быть оплачен. Я не понимаю: мы что, такая богатая страна?

— Вы хотите изменить нынешний порядок?

— Да, я уже давно об этом говорю. Проблема в том, что у нас фактически не действует закон о государственной тайне, установивший 30-летний срок засекречивания сведений. По моему разумению, порядок должен быть прямо противоположным нынешнему: все документы за пределами 30-летнего срока объявляются открытыми за исключением тех, которые сохраняют признаки государственной тайны.

— Иными словами, вы предлагаете ввести презумпцию открытости архивов?

— Именно так. Вот сейчас у нас закачивается 2016 год. Значит, с первого января 2017 года по умолчанию объявляются открытыми все документы 1986 года. При этом ведомства, если они считают нужным, должны обосновать необходимость продления срока засекречивания тех или иных дел. Не успели обосновать — ничего не поделаешь.

— А сколько лет, интересно, самой старой нашей гостайне?

— Честно говоря, затрудняюсь ответить. Но могу сказать, что засекреченной, например, остается определенная часть архива ВЧК.

— Начиная с 1917 года?

— Начиная с 1917 года.

— Здорово. И засекреченными, насколько я понимаю, остаются не только информаторы внешней разведки, но и данные о «внутренних» помощниках — негласных секретных сотрудниках.

— Закон об оперативно-разыскной деятельности запрещает разглашать методы ведения спецопераций, а секретные сотрудники как раз относятся к таким методам. Поэтому да, эти данные, конечно же, засекречены.

— Приходилось слышать, что одним из главных лоббистов сохранения этих сведений в тайне является Русская православная церковь.

— Ничего не могу сказать по этому поводу. Хотя понимаю, на что вы намекаете. Но я, например, тоже считаю, что раскрывать эту информацию не следует. Конечно, когда в стране миллионы сексотов, как у нас в сталинские времена, — это безумие. Но вообще без негласных сотрудников спецслужбы обойтись, наверное, не могут. А кто будет сотрудничать со спецслужбами, которые разглашают имена своих агентов?

— То есть то, как поступила Германия с архивами Штази, — это не наш путь?

— В Восточной Германии, напомню, после присоединения к ФРГ была проведена люстрация. Для нас, как я понимаю, такой путь неприемлем.

— Есть какие-то закрытые архивы, с которыми вам самому хотелось бы ознакомиться? Что-то, что и для вас является тайной за семью печатями?

— Поскольку у меня первая степень допуска, я могу ознакомиться с любыми нашими секретными архивами. Так что у меня такой проблемы нет. Да если положить руку на сердце, думаю, нет такой проблемы и для других наших историков. Помнится, когда рухнул Советский Союз, было много криков: «Теперь-то мы узнаем нашу подлинную историю. Дайте только документы!» Но это абсолютно антиисторический подход. Невозможно с помощью одного или даже нескольких документов понять все наше прошлое. Это очень длительный процесс, требующий анализа огромного количества материалов. На сегодняшний день создана, я считаю, великолепная источниковая база, все основные архивы рассекречены. В том числе многие из тех, которые касаются наших отношений с другими странами. Архив Коминтерна, документы советской военной администрации в Германии, секретные протоколы пакта Молотова-Риббентропа, материалы Катынского дела — все это открыто.

— Ну, что касается Катынского дела, значительная его часть остается, насколько известно, засекреченной.

— Это документы современного следствия. Все документы, имеющие отношение к судьбе польских военнопленных 1939-1941 годов, рассекречены и переданы польской стороне.

— Но тогда вопрос: что же такое секретное содержится в материалах современного следствия?

— Да ничего нет.

— Перестраховываются?

— Конечно.

— Слышал, кстати, что разглашению в числе прочего не подлежат имена тех, кто в годы репрессий приводил приговоры в исполнение. Это так?

— Ну, во-первых, имена некоторых из них известны. Это, например, известный комендант НКВД Василий Блохин, на руках которого кровь многих тысяч людей. Но в принципе для истории, думаю, не так важно, был ли это Блохин, Иванов или Сидоров. Важно, кто создал и запустил машину террора. Основная ответственность за репрессии лежит, несомненно, на высшем руководстве страны. Главные палачи — Сталин и его окружение.

— Не спорю. Но, мне кажется, информация о том, кто именно нажимал на курок, тоже важна. Очень уж разительный контраст получается у нас с Германией, где находят и привлекают к ответственности 90-летних стариков, служивших бухгалтерами и кладовщиками в концлагерях. А у нас невиновны те, кто набивал трупами могильные рвы. Нет тут диссонанса?

— Сложный вопрос. Безусловно, диссонанс есть. Но у нас — в России, в Советском Союзе — не было своего Нюрнбергского трибунала. Следовательно, у нас нет основания для привлечения этих людей к ответственности.

— А вы как считаете, не помешал бы нам свой Нюрнберг?

— Считаю, нет, не помешал бы. Но вероятность этого, конечно, невелика. Об этом в числе прочего говорит судьба законопроекта, внесенного в Госдуму бывшим членом Совета Федерации Константином Добрыниным, — о преследовании за оправдание преступлений сталинизма. С тех пор прошло больше года, но что-то не вижу, чтобы этот закон обсуждался. Видимо, парламенту некогда заниматься такими вещами.

— Вернемся к загадкам прошлого. Темным пятном для историков остается тайная советская дипломатия периода начала войны. По воспоминаниям разведчика Павла Судоплатова, после первых разгромных поражений советское руководство начало прощупывать почву на предмет заключения с немцами «нового Брестского мира». И готово было, соответственно, пожертвовать частью территории страны. Намеки на это содержатся и в алармистских посланиях Сталина союзникам. Могут нас ждать какие-то архивные открытия в этой области?

— Мне неизвестны документы, которые бы подтверждали эту гипотезу. Не смог их найти и Лев Безыменский, поставивший эту проблему в нашей печати. Но вы правы: есть свидетельства о том, что Сталин вел разговоры о сепаратном мире со своим ближайшим окружением. На роль возможного посредника между Москвой и Берлином предлагался якобы болгарский царь Борис. Это действительно крайне интересная тема для историка. Но очень сложная для проникновения. Есть воспоминания, но где документы?

— А их действительно нет?

— Не могу с уверенностью сказать, что их нет. Во всяком случае, они до сих пор не всплывали. Не знаю, правда, ни одного историка, который бы сегодня специально занимался этим вопросом.

— Ну, это-то как раз понятно: тема по нынешним временам, мягко говоря, неудобная.

— Так могут считать только идиоты. К научным исследованиям, как я уже сказал, такого рода претензии предъявляться не могут. Хотя идиотов у нас, надо признать, много... Что же касается самой этой темы, то для меня ясно одно: вопрос «нового Брестского мира» действительно обсуждался. Это вполне очевидно. А вот что было дальше, каковы были пути реализации этой идеи и до какой стадии дошло дело — ответа пока нет.

— В общем, есть еще что исследовать в нашем прошлом.

— Совершенно верно. Мы еще очень далеки от полного понимания советской эпохи.

— И многие ее мифы, похоже, еще ждут своего разоблачения.

— Мне не нравится слово «разоблачение». Задача историка — разобраться в природе этих мифов, понять, какую роль они играли, зачем были нужны. Кстати, то, зачем они вдруг понадобились сегодня, — тоже очень интересный вопрос.

— Зачем они были нужны тогда — в общем-то, понятно. Это было технологией управления обществом. Но в отношении их востребованности в наши дни полной ясности пока действительно нет. У вас есть свое объяснение этому?

— Это вопрос к политологам, а я историк. Но вы правильно сказали: это инструмент управления обществом. Испытанный инструмент.

— На сайте Российского военно-исторического общества опубликована недавно любопытная статья, посвященная аресту одного бывшего министра. С весьма примечательным заголовком: «Новый 37-й: он вернулся совсем другим, качественно новым и более эффективным». Может быть, именно это является ответом: старые мифы берут на вооружение, дабы попытаться перекроить государство по лекалам, завещанным товарищем Сталиным?

— Думаю, вы правы. Некоторые представители правящей элиты, похоже, очень хотели бы этого. Но, к счастью, не вся власть.

— Думаете, не дойдет дело до нового «Краткого курса»?

— Уверен, что не дойдет. Как бы этого кому-то ни хотелось, Россия никогда не станет Советским Союзом. Возврата к прошлому нет. Но рецидивы каких-то элементов прошлого, да, возможны. Не могу не заметить, кстати, что являюсь специалистом по неудавшимся реформам Александра I, Николая I, Александра II... Работу, посвященную реформе 1861 года, я назвал «Великая, но неудачная»: если бы она удалась, не было бы сталинских колхозов. Почему Россия, ощущая необходимость кардинальных перемен, идя на эти перемены, постоянно откатывается назад? Вопрос, на который у меня пока нет ответа.

11 марта 1937, Ташкент, Узбекская ССР, СССР - 6 июня 2011, Санкт-Петербург, РФ.
В 1960 году окончил Ташкентский театральный институт и был зачислен в труппу Ташкентского театра драмы, где проработал до 1965 года.
Затем несколько сезонов проработал в Киевском театре имени Леси Украинки.
В 1968 году приехал в Ленинград и показался художественному совету Большого Драматического театра, который единогласно высказался за принятие артиста в труппу БДТ (в труппе - с 05.04.1969 года).

За годы работы в БДТ Юзефом Николаевичем сыграны такие роли, как сэр Уолтер Блент в спектакле "Король Генрих IV", Пуговицын в "Ревизоре", Кинто в "Хануме", Кирилл в "Трёх мешках сорной пшеницы", Кочегар в "Оптимистической трагедии", Мираб в "Мачехе Саманишвили", Качала в "Смерти Тарелкина", Николай в "Пороге", граф Арчимбальд в спектакле "Роза и крест", Томас Патнем в "Салемских колдуньях", Шериф в "Любви под вязами", Обыватель в "Визите старой дамы", Вербовщик в "Мамаше Кураж и её детях".
Большой удачей Ю.Н. Мироненко стала роль кучера Феофана в спектакле "История лошади". Точный отбор выразительных средств, музыкальность, чувство стиля спектакля - качества, свойственные артисту и в других ролях, здесь проявились в полной мере. Лихость, удальство, молодеческая поступь, гордая повадка, упоение своей силой, молодостью, красотой, нахальство барского любимца слились в Феофане Ю.Н. Мироненко воедино и создали яркий, запоминающийся и очень обаятельный образ. С мягким юмором играет Юзеф Мироненко мистера Уордля в спектакле "Пиквикский клуб". Представительный, громогласный, строгий глава большой семьи, он - воплощение радушия и гостепреимства для своих друзей. За напускной суровостью таится добрейшее сердце, а за вспышками гнева неизменно следует прощение. Пожалуй особенно удаются Ю.Н. Мироненко роли, построенные на контрасте внешних данных артиста и его внутреннего содержания.
Богатырский рост, мощная фактура соединяются с простодушием и подкупающей непосредственностью. На их стыке непременно высекается мягкий юмор, которым окрашены многие сценические создания Ю.Н. Мироненко. А качество этого юмора определяется содержанием роли и отношением актёра с своему персонажу.

театральные работы

БДТ:
Сэр Уолтер Блент "Король Генрих IV» В. Шекспир (постановка Г.А. Товстоногова)
Пуговицын «Ревизор» Н.В. Гоголь (постановка Г.А. Товстоногова)
Кинто «Ханума» А. Цагарели (постановка Г.А. Товстоногова, режиссёр И.Д. Рассомахин)
Кирилл "Три мешка сорной пшеницы» В. Тендряков (постановка Г.А. Товстоногова)
Феофан «История лошади» М.Г. Розовский по повести Л.Н. Толстого (постановка Г.А. Товстоногова режиссёр М.Г. Розовский)
Полуголый матрос "Оптимистическая трагедия» Вс. Вишневский (постановка Г.А. Товстоногова, режиссёр Ю.Е. Аксёнов)
Мираб "Мачеха Саманишвили» В. Константинов и Б. Рацер, по Д. Калдиашвили (постановка Г.А. Товстоногова, режиссёр В.Б. Шабалина)
Турников «Тихий Дон» М.А. Шолохов (постановка Г.А. Товстоногова, режиссёр Ю.Е. Аксёнов
Качала "Смерть Тарелкина» А.В. Сухово-Кобылин, музыка А.Н. Колера (постановка Г.А. Товстоногова режиссёр В.Г. Милков)
Николай «Порог» А. Дударев (постановка Г.С. Егорова)
Граф Арчимбальд "Роза и крест» А.А. Блок (режиссёр В.Э. Рецептер)
Матрос в Смольном «Перечитывая заново...» Г.А. Товстоногов, Д.М. Шварц (постановка Г.А. Товстоногова, и Ю.Е. Аксёнова)
Томас Патнем "Салемские колдунья»
Шериф "Любви под вязами» Ю. О Нил
Обыватель "Визит старой дамы» Ф. Дюрренматту (постановка В.Е. Воробьёва
Вербовщик "Мамаша Кураж и её дети» Б. Брехт (постановка С.И. Яшина).
Мистер Уордль "Пиквикский клуб» Ч. Диккенс (постановка Г.А. Товстоногова, режиссёр Е.М. Арье, режиссёр-ассистент Л.П. Шувалова)
Петька Богомать «Иван» А. Кудрявцев (постановка Г.А. Товстоногова, режиссёр В.Б. Шабалина)